Большинство из нас интуитивно согласятся, что Земля – это нечто более, чем просто шар из камня, в тонкой оболочке из воздуха, океана, и живого вещества, покрывающих поверхность. Мы наделены чувством сроднённости, как если бы планета и вправду была нашим домом. Давным-давно Греки, мыслившие подобным образом, дали Земле имя Гайия, или, короче, Ге. В те дни наука и теология были нераздельны, а наука была не такой точной, зато имела душу. Время шло, и эта тёплая близость испарилась, её заменила холодность кабинетных академиков. Науки о живом, не заботясь более о жизни, углубились в классифицирование мёртвых останков, или хуже того – в вивисекцию. Ге было похищено у теологии, и превратилось не более, чем в слово-корень, из которого образованы имена для двух дисциплин – географии и геологии. Сейчас, наконец, появились признаки перемен. Наука вновь стала голистической и заново отыскивает душу, а теология, движимая экуменическими силами, начинает понимать, что Гайия не тот предмет, который следует подразделять для академического удобства, и что Ге означает гораздо больше, чем просто префикс.Новое понимание пришло, когда мы двинулись вдаль, и, оглянувшись, увидели Землю из космоса. Видение этого волшебного голубого шара, подёрнутого белыми разводами, взволновало всех нас, пусть даже теперь это превратилось в визуальное клише. Это зрелище открывает духовное зрение. Так, путешествуя вдали, мы начинаем понимать, насколько нам дороги те, кого мы оставили дома.
Путешествия в космос ударили по нашим чувствам. Изумлены были астронавты, изумлены были мы все, разделявшие с ними это необыкновенное приключение, жадно прильнув к экранам телевизоров. Однако (вот ещё что!) Земля впервые подверглась наружному осмотру глазами объективных научных инструментов. Эти приборы абсолютно лишены способности испытывать человеческие эмоции, однако собранная ими информация также подтвердила, что Земля – странная и прекрасная аномалия. Приборы показали, что наша планета состоит из тех же элементов, и практически в тех же пропорциях, что на Марсе и Венере, но, вместе с тем, – показали приборы – наши планеты-родственницы бесплодны и безжизненны, они отличаются от Земли как серый камень от серого воробья.
После этого мы начали понимать, что воздух, океан и почва – это гораздо больше, чем просто среда обитания жизни; они являются частью самой жизни. Воздух для жизни – это как шерсть для кошки или гнездо для птицы. Само оно не живое, но его создали живые существа, чтобы укрыться от мира, в котором так неуютно. Для жизни на Земле воздух – это наша защита против глубинного холода и палящей радиации космоса.
Нет ничего необычного в идее, что жизнь на Земле взаимодействует с воздухом, морями и скальными породами, однако понадобился взгляд из космоса, чтобы зародить догадку, что такая комбинации может составлять единую гигантскую живую систему, и притом такую, которая обладает способностью поддерживать Землю всегда в состоянии, наиболее благоприятном для жизни на ней.
Сущность, охватывающая целую планету, и наделённая могуществом регулировать климат, нуждается в подходящем имени. Новеллист Вильям Голдинг – это он предложил имя Гайия. Мы с радостью приняли его предложение, и Гайия стало также именем для научной гипотезы, которая постулирует, что климат и химический состав Земли всё время близки к оптимуму для того именно вида жизни, который населяет её.
Фактов, собранных в доказательство Гайии, уже очень много. Впрочем, устройство науки таково, что доказательства менее важны, чем функция [гипотезы Гайия] служить биноклем для нового взгляда на мир, и вызывать новые вопросы относительно природы Земли.
Если мы являемся – «все твари, великие и малые», начиная от бактерий и до китообразных – частями Гайии, то, значит, каждый из нас в принципе необходим для её благополучия. Сердце всегда подсказывало нам, что истребление широкого диапазона биологических видов – это зло; но теперь мы знаем, почему. Теперь мы не ограничимся одним сожалением, наблюдая исчезновение одного из видов гигантских китов, или голубой бабочки, или пусть даже вируса ветряной оспы. Если мы удаляем что- либо, кого-либо с лица Земли, мы разрушаем часть самих себя, поскольку мы также – часть Гайии.
Много поводов утешить себя, много причин впасть в беспокойство – и то и другое, когда размышляешь, к чему ведёт наше членство в этом великом содружестве живых объектов. Возможно, одна из отведенных нам функций – быть сенсорами и нервной системой Гайии. Человеческими глазами она впервые увидела своё истинное лицо из космоса и мозгом homo sapiens осознала себя. Мы действительно родом отсюда. Земля – это гораздо больше чем наш дом, это живая система и мы – часть этой системы.